«Китайские талибы», «женские джамааты» и детский терроризм

Нарастание противоречий между интересами и ценностями. Этот тезис в той или иной форме был лейтмотивом экспертных дискуссий, прошедших минувшей пятницей в Астане. Солидный пул практиков и теоретиков, представляющих разные страны и организации, обсуждали новые вызовы и подходы по безопасности в Центральной Азии. Для составления всесторонней картины были выставлены разные фокусы – радикализация молодежи, возвращение боевиков, кибертерроризм, институциональность региональной безопасности. Организаторами мозгового штурма выступили казахстанский офис программ ОБСЕ, Фонд им. Фридриха Эберта, Казахстанский совет по международным отношениям, Институт «Общественное мнение», Институт дипломатии. В свою очередь, «Саясат» сделал подборку основных выступлений.

«Мы до сих пор не научились слышать и понимать друг друга»

Константин Сыроежкин, главный научный сотрудник КИСИ посвятил свое выступление геополитическим проблемам Евразии, в контексте которых он дал свою оценку перспективам формирования новой архитектуры региональной безопасности. Отметив, что внутрирегиональные и страновые уровни угроз являются определяющими и останутся таковыми в ближайшей перспективе, он более подробно остановился на комплексе проблем геополитического  характера. В частности, он выделил следующие тонкие места: «генерируемый США процесс формирования новой системы международной безопасности, в которой доминирует двойные стандарты, право силы, санкции»; «борьба с мировые ресурсы, которая становится все жестче и в рамках которой все чаще применяются вооруженные силы», «отсутствие реального решения фундаментальных проблем, которые привели к мировому финансово-экономический кризис 2007-08 годов», «кризис на Ближнем и Среднем Востоке», «исходящие из Афганистана угрозы», «неопределенность российско-американских отношений», «неопределенность политики России к СНГ и Центральной Азии», «серьезное снижение значимости таких понятий как демократические ценности, электоральный процесс, равенство прав и возможностей», «растущая мощь Китая и его стремление играть более значимую роль в мире и на евразийском пространстве».

Что касается архитектуры безопасности, Константин Сыроежкин отметил, что все международные организации не самостоятельны в своих действиях, поскольку, как он считает, за ними стоят конкретные страны, от позиции которых зависит позиция международных организаций.

– За последние 25-30 лет, несмотря на деятельность международных организаций, количество геополитических угроз, к сожалению, не сократилось, наоборот, увеличилось. Они нарастают. И ни одна из них не решается, – считает он.  

Касательно сотрудничества стран Центральной Азии и международных организаций г-н Сыроежкин отметил:

– Мы до сих пор не научились слышать и понимать друг друга. Отсюда и проблема у международных организаций – с нами трудно разговаривать.

«Для нас крайне невыгодно, если геополитические противоречия перейдут на холодный уровень»

Рискам региональной безопасности в контексте геополитического соперничества посвятил свое выступление Султан Акимбеков, директор Института азиатских исследований. В отличии от Константина Сыроежкина, г-н Акимбеков оттолкнулся от тезиса, что внутриполитические проблемы не являются определяющими для безопасности Центральной Азии, поскольку «действующие политические системы более-менее установились и радикальных перемен уже быть не может». По его мнению, все ключевые противоречия и проблемы, в том числе, боевики и их инфильтрация, связаны с геополитикой. В качестве примера он привел движение «Талибан», «Исламское государство», Баткентские события. Говоря о текущем геополитическом соперничестве и его влиянии на региональную безопасность, он отметил, что:

– Нельзя не сказать, что противоречия между Россией и США, Китаем и США не скажутся на нас. Одно хорошо: если сегодняшние   геополитические противоречия сравнивать с холодильником, то текущий температурный режим пока не перешел на заморозку и остается диапазоне +2. Когда же ситуация переходит на заморозку, на уровень реальной холодной войны, то это очень опасно. Мы к этому пока еще не подошли, но находимся на определенном уровне. Противоречия продолжаются. И по мере развития конфликтных отношений, проблема региональной безопасности имеет шанс перейти на новый уровень.   

Султан Акимбеков также отметил, что Китай поменял традиционную расстановку сил, сложилась новая конструкция – треугольник. По его мнению, КНР привнес собой новый элемент в непростой баланс отношений между Россий и США. При этом между Россией и Китаем складывается противоречие по Центральной Азии, где РФ предпочитает изоляцию региона с южного региона, тогда как КНР  настаивает на всестороннем развитии торгово-экономических отношений. В подтверждение мнения о противоречиях между Китаем и Россией он также привел в пример включение Китая в афганское поле и его проактивную позицию между Афганистаном и Пакистаном.

Подводя итоги выступления г-на Акимбекова приведем его следующий тезис:

– Для нас крайне невыгодно, если геополитические противоречия перейдут на холодный уровень. Мы желаем, чтобы все великие державы нашли между собой общий язык. Конечно, ни кто сегодня не соблюдает правила. И это большая проблема.

«Интересанты афганских угроз – внешние силы»

Действительный член Русского географического общества Александр Князев сфокусировался на региональной безопасности через призму афганского вектора. Лейтмотивом его выступления была мысль о том, что «в проявлениях угроз афганского направления нужно искать конкретный интерес заинтересованного внешнего центра. Это могут быть как конкретные государства, так и политические силы или социальные страты того или иного государства». По его мнению, главная проблема Афганистана, как источника угроз, заключается в слабых институтах государства.   

– Когда государство не выполняет своих функций, тогда мы можем, наверное, говорить, хотя и обидно за афганский народ, об угрозах афганского происхождения. Интересантов угроз надо искать, прежде всего, извне. Те группы афганского населения, афганской политической и бизнес-элиты, которые участвуют в создании этих угроз участвуют, они на самом деле просто используются в чужих интересах, попутно реализуя свои, зарабатывая, предположим, деньги.  

Кто эти внешние центры? Отвечая на этот вопрос, Александр Князев упомянул что в Афганистане существуют такие понятия как «китайские талибы», «российские талибы», «американские талибы», «иранские талибы» и т.д. При этом он однозначно считает, что ни одна из международных организаций – ОБСЕ, СВМДА, ШОС, ОДКБ, НАТО – по-настоящему и в реальности серьезно не влияет на завтрашний день Афганистана.

Как считает г-н Князев, у стран по периметру Афганистана есть интерес в урегулировании афганской проблематики, но они (интересы) имеют локальный характер. Главная же проблема, по его мнению, в другом.

– Не одна из внешних сил, способных повлиять на развитие ситуации в Афганистане, по разным причинам не заинтересована в мирном урегулировании и в сильном афганском государстве, – подчеркнул г-н Князев.  

«Сирийский конфликт обозначил новые проблемы радикализации в Центральной Азии»  

Цитата вынесенная в подзаголовок – ключевой тезис выступления Ерлана Карина, председателя Казахстанского совета по международным отношениям. По его мнению, сирийская проблематика сгенерировала такой феномен как семейный выезд, активное участие женщин и детей в террористической деятельности и боевых действиях. И этому, по его мнению, есть несколько объяснений. Во-первых, доступность, дешевизна и легкость маршрута («если для того, чтобы выехать до Афганистана требовалось от 30 до 45 дней и $1500-3000, то для выезда в Сирию $1000 и 5-10 дней»). Во-вторых, «сами террористические группы кардинально поменяли свое отношение к положению и роли женщин как в своей деятельности, так и в своей иерархии». При этом г-н Карин считает, что проблема вовлечения женщин в террористическую деятельность связана не только с их выездом в Сирию – «жены и вдовы радикалов составляют ядро ячеек, находящихся непосредственно в центральноазиатских странах, так называемые «женские джамааты».

Свои тезисы г-н Карин подтверждал цифрами как в региональном разрезе, так и к привязке к Казахстану. К примеру, говоря о выезде женщин и детей из Казахстана он привел такие данные: с 2015 по 2017 гг. из страны к террористическим организациям присоединились более 250 человек, из которых более 80 женщин и более 60 детей. При этом масштабный процесс радикализации детей, по его мнению, изменил понимание терроризма. Он отметил, что «дети уже с младенческого возраста растут в другой социальной среде, где светская сторона жизни приобретает некий вражеский оттенок». Причем, это «более чем фанатизм. Это право без выбора».    

Подготовил Бауржан ТОЛЕГЕНОВ